Шел я верхом, шел я низом
Строил мост в капитализм...
Кто сказал, что «молчание – золото»? В эпоху информационного пост-пост-модернизма любой журналист, а, тем паче, писатель скажет вам, что молчание есть кратчайший путь к забвению. Если хочешь озолотиться, нужно говорить. Много и громко. Нужно уставить бескрайние полки книжных магазинов литературными плодами рекордных творческих урожаев, нужно набить безразмерные авоськи эфирных сеток телевидения и радио килотоннами словесного силоса, чтобы надежные и весомые граммы драгметалла бесперебойно слагали твой прижизненный памятник.
С другой стороны, любой интернетовский блоггер, ежедневно унавоживающий своими вполне бескорыстными словоизлияниями просторы мировой сети, искренне убежден, что несет миру Слово – не простое, а Золотое.
Золото и слово, воплощая, соответственно, ценность и истину, обнаруживают себя друг в друге (прежде всего, в ювелирных вещах) еще со времен царя Соломона, заказавшего себе, как известно, кольцо с философской надписью. Надпись на внешней стороне кольца, гласившая, согласно преданию: «Все проходит», была лишь первой половиной легендарного психопрофилактического слогана. Вторая его половина выражалась надписью на внутренней стороне кольца: «И это пройдет».
Сегодня, тысячелетия спустя, надписи стали проще, лаконичнее, без груза интеллектуально непосильных философических заморочек. Кто не видел колец или подвесок, в нехитром розоватом золоте которых запечатлелись различные романтические криптограммы – от надписей LOVE, KISS или FOREVER, выполненных, как правило, наиболее галантерейными разновидностями паленой компьютерной латиницы, до воплощенного еще более слюнявой кириллицей заветного женского имени (Татьяна, Мария, Наташа, Ирина, Елена и т.д. – нужное подчеркнуть). Эти производимые тысячными тиражами золотые татуировки призваны в галантной форме драгоценного украшения сублимировать далекое от галантности подростковое либидо целевой аудитории.
В принципе, золотые драгоценности всегда были своеобразным эвфемизмом эротической образности и сексуальных архетипов. Однако это выражалось в формах чисто пластического благоречия, то есть, преимущественно, невербально. Сегодняшние же драгоценности, становясь образцами разговорного жанра или эдакой минималистской формой литературы, в основном, стараются сохранить тот же уровень галантности, что и прежние драгоценности, не прибегавшие к использованию слов. Получается это довольно скверно, потому как держать планку гламурности, пользуясь словарем провинциальной романтики, весьма затруднительно, а тем более - с помощью простенького золота народно-демократической 585-й пробы. Это все равно как в анекдотах про поручика Ржевского – какой галантный пассаж поручик ни выдаст, все получается похабство.
Впрочем, в наши дни различать полюса высокого и низкого становится все сложнее. Человеку средневековья и возрождения было с этим проще – для него граница горнего и дольнего, духовного и телесного проходила аккурат в том районе, где мы затягиваем ремень. И эта же граница делила культуру на высокую, серьезную, духовно-аристократическую, устремленную к голове и сердцу, и низкую, народно-смеховую, тяготеющую к тому, что ниже пояса. Это замечательно показал выдающийся русский философ и филолог Михаил Михайлович Бахтин в своей книге, посвященной творчеству Франсуа Рабле. Но если ренессансный гений Рабле мог создать поистине золотой памятник мировой литературы, прибегая к забористому слову площади и толпы, то ювелирное искусство всегда сторонилось смеховой грубости, неизменно позиционируя себя как исключительно высокую и элитарную сферу предметного символизма.
В наши дни, когда всяк желающий имеет собственные основания считать себя элитой, граница высокого и низкого, простого и золотого может быть проведена там и так, где и как подскажет собственное чувство. При этом сегодня, надев штаны на голову, вы, в отличие от средневекового шута, уже ничем не рискуете: вы не совершите этим никакой особой инверсии ценностей, не поменяете местами высокое и низкое, смешное и серьезное, а посему никто не скажет вам, что вот де, идет человек, у коего вместо головы… ну сами знаете что.
Пример тому - небезызвестное явление актуальной языковой культуры, так называемый «Олбанский» язык, он же язык «падонкафф». Этот игровой квазиязык родился в Интернете как ответ на тотальное «огламуривание» повседневной речи, произошедшее, в первую очередь, благодаря телевиденью и рекламе. В условиях, когда телеэкраны и журнальные страницы источают лингвистическую патоку, насаждая приторные эталоны «гламурной» лексики, и глянцевые нормы «изящной» речи, язык «падонкафф» выступил своеобразным санитаром. Он исполнил собой ту функцию, которую, по причине табуированности, не мог исполнить в общественных коммуникациях простой русский мат. «Олбанский», с его узнаваемыми производными от мата, был противопоставлен неадекватному эстетическому пафосу речевого гламура. Благодаря этому, лексика «падонкафф» быстро вышла за пределы виртуального пространства Интернета, рискуя уже и сама стать новым лингвистическим гламуром.
До последнего времени представить себе подобное языковое явление в области ювелирного искусства было попросту невозможно: производители драгоценностей строго блюли соответствие образности украшений их высокому ценностному назначению. Казалось, что золото и бриллианты вечно будут петь серенады любви и повествовать исключительно о высоком и вечном. Однако недавно дизайнеры, создающие изящные вещи для ювелирного бренда РИНГО, перевернули это представление. В ряду золотых украшений из новой «Клубной коллекции» появилось несколько колец, беспрецедентно нарушивших нормы ювелирного благоречия. Нет, авторы не пошли по пути «скользкой» изобразительности и не стали провоцировать пластикой и композицией щекотливых ассоциаций. Помня о сокрушительной силе слова, они попросту орнаментировали золотые поверхности такими экспрессивными девизами, каковыми в иные времена принято было украшать заборы. Кто скажет теперь, что «молчание – золото?»
Драгоценный концепт РИНГО, это ювелирное хулиганство с большой буквы Х, именно тем и замечательно, что разрушает привычный сценарий, окостеневший в своем выхолощенном изяществе. В ответ на стереотипное ожидание позлащенных, сияющих бриллиантовым светом гламурных банальностей, говорящие клубные кольца просто посылают окружающих «нах». В общем-то мессадж, с детства знакомый каждому россиянину, однако же в данном случае ставший поистине драгоценным. Драгоценным посланием «нах»…
Как будто тень незабвенного Баркова явилась в момент творчества авторам заветных колец, аки герою небезызвестного пушкинского стихотворения. Как будто сам Иван Семенович помогал превращать барачную грубость слов в барочную экспрессию драгоценностей.
Кто-то из благовоспитанных читателей наших скажет: «Какой кошмар, как можно!?!» - Расслабьтесь, с тех пор, как с самых золоченых вершин социума Слово стало спускаться к нам в таких одухотворенных формах, как «мочить в сортире», любой ювелир, пожелавший запечатлеть в драгметалле что-либо из заветной ненормативной лексики, автоматически получает индульгенцию.
Вот только тяжело себе представить, что будет, если концептуальные ненормативные кольца РИНГО станут предметом массовых эпигонских повторений. Быть может, спустя время, кто-то усталый и философски настроенный закажет себе кольцо с надписями: «Все проходит епть»… «И это пройдет нах»…
Строил мост в капитализм...
Кто сказал, что «молчание – золото»? В эпоху информационного пост-пост-модернизма любой журналист, а, тем паче, писатель скажет вам, что молчание есть кратчайший путь к забвению. Если хочешь озолотиться, нужно говорить. Много и громко. Нужно уставить бескрайние полки книжных магазинов литературными плодами рекордных творческих урожаев, нужно набить безразмерные авоськи эфирных сеток телевидения и радио килотоннами словесного силоса, чтобы надежные и весомые граммы драгметалла бесперебойно слагали твой прижизненный памятник.
С другой стороны, любой интернетовский блоггер, ежедневно унавоживающий своими вполне бескорыстными словоизлияниями просторы мировой сети, искренне убежден, что несет миру Слово – не простое, а Золотое.
Золото и слово, воплощая, соответственно, ценность и истину, обнаруживают себя друг в друге (прежде всего, в ювелирных вещах) еще со времен царя Соломона, заказавшего себе, как известно, кольцо с философской надписью. Надпись на внешней стороне кольца, гласившая, согласно преданию: «Все проходит», была лишь первой половиной легендарного психопрофилактического слогана. Вторая его половина выражалась надписью на внутренней стороне кольца: «И это пройдет».
Сегодня, тысячелетия спустя, надписи стали проще, лаконичнее, без груза интеллектуально непосильных философических заморочек. Кто не видел колец или подвесок, в нехитром розоватом золоте которых запечатлелись различные романтические криптограммы – от надписей LOVE, KISS или FOREVER, выполненных, как правило, наиболее галантерейными разновидностями паленой компьютерной латиницы, до воплощенного еще более слюнявой кириллицей заветного женского имени (Татьяна, Мария, Наташа, Ирина, Елена и т.д. – нужное подчеркнуть). Эти производимые тысячными тиражами золотые татуировки призваны в галантной форме драгоценного украшения сублимировать далекое от галантности подростковое либидо целевой аудитории.
В принципе, золотые драгоценности всегда были своеобразным эвфемизмом эротической образности и сексуальных архетипов. Однако это выражалось в формах чисто пластического благоречия, то есть, преимущественно, невербально. Сегодняшние же драгоценности, становясь образцами разговорного жанра или эдакой минималистской формой литературы, в основном, стараются сохранить тот же уровень галантности, что и прежние драгоценности, не прибегавшие к использованию слов. Получается это довольно скверно, потому как держать планку гламурности, пользуясь словарем провинциальной романтики, весьма затруднительно, а тем более - с помощью простенького золота народно-демократической 585-й пробы. Это все равно как в анекдотах про поручика Ржевского – какой галантный пассаж поручик ни выдаст, все получается похабство.
Впрочем, в наши дни различать полюса высокого и низкого становится все сложнее. Человеку средневековья и возрождения было с этим проще – для него граница горнего и дольнего, духовного и телесного проходила аккурат в том районе, где мы затягиваем ремень. И эта же граница делила культуру на высокую, серьезную, духовно-аристократическую, устремленную к голове и сердцу, и низкую, народно-смеховую, тяготеющую к тому, что ниже пояса. Это замечательно показал выдающийся русский философ и филолог Михаил Михайлович Бахтин в своей книге, посвященной творчеству Франсуа Рабле. Но если ренессансный гений Рабле мог создать поистине золотой памятник мировой литературы, прибегая к забористому слову площади и толпы, то ювелирное искусство всегда сторонилось смеховой грубости, неизменно позиционируя себя как исключительно высокую и элитарную сферу предметного символизма.
В наши дни, когда всяк желающий имеет собственные основания считать себя элитой, граница высокого и низкого, простого и золотого может быть проведена там и так, где и как подскажет собственное чувство. При этом сегодня, надев штаны на голову, вы, в отличие от средневекового шута, уже ничем не рискуете: вы не совершите этим никакой особой инверсии ценностей, не поменяете местами высокое и низкое, смешное и серьезное, а посему никто не скажет вам, что вот де, идет человек, у коего вместо головы… ну сами знаете что.
Пример тому - небезызвестное явление актуальной языковой культуры, так называемый «Олбанский» язык, он же язык «падонкафф». Этот игровой квазиязык родился в Интернете как ответ на тотальное «огламуривание» повседневной речи, произошедшее, в первую очередь, благодаря телевиденью и рекламе. В условиях, когда телеэкраны и журнальные страницы источают лингвистическую патоку, насаждая приторные эталоны «гламурной» лексики, и глянцевые нормы «изящной» речи, язык «падонкафф» выступил своеобразным санитаром. Он исполнил собой ту функцию, которую, по причине табуированности, не мог исполнить в общественных коммуникациях простой русский мат. «Олбанский», с его узнаваемыми производными от мата, был противопоставлен неадекватному эстетическому пафосу речевого гламура. Благодаря этому, лексика «падонкафф» быстро вышла за пределы виртуального пространства Интернета, рискуя уже и сама стать новым лингвистическим гламуром.
До последнего времени представить себе подобное языковое явление в области ювелирного искусства было попросту невозможно: производители драгоценностей строго блюли соответствие образности украшений их высокому ценностному назначению. Казалось, что золото и бриллианты вечно будут петь серенады любви и повествовать исключительно о высоком и вечном. Однако недавно дизайнеры, создающие изящные вещи для ювелирного бренда РИНГО, перевернули это представление. В ряду золотых украшений из новой «Клубной коллекции» появилось несколько колец, беспрецедентно нарушивших нормы ювелирного благоречия. Нет, авторы не пошли по пути «скользкой» изобразительности и не стали провоцировать пластикой и композицией щекотливых ассоциаций. Помня о сокрушительной силе слова, они попросту орнаментировали золотые поверхности такими экспрессивными девизами, каковыми в иные времена принято было украшать заборы. Кто скажет теперь, что «молчание – золото?»
Драгоценный концепт РИНГО, это ювелирное хулиганство с большой буквы Х, именно тем и замечательно, что разрушает привычный сценарий, окостеневший в своем выхолощенном изяществе. В ответ на стереотипное ожидание позлащенных, сияющих бриллиантовым светом гламурных банальностей, говорящие клубные кольца просто посылают окружающих «нах». В общем-то мессадж, с детства знакомый каждому россиянину, однако же в данном случае ставший поистине драгоценным. Драгоценным посланием «нах»…
Как будто тень незабвенного Баркова явилась в момент творчества авторам заветных колец, аки герою небезызвестного пушкинского стихотворения. Как будто сам Иван Семенович помогал превращать барачную грубость слов в барочную экспрессию драгоценностей.
Кто-то из благовоспитанных читателей наших скажет: «Какой кошмар, как можно!?!» - Расслабьтесь, с тех пор, как с самых золоченых вершин социума Слово стало спускаться к нам в таких одухотворенных формах, как «мочить в сортире», любой ювелир, пожелавший запечатлеть в драгметалле что-либо из заветной ненормативной лексики, автоматически получает индульгенцию.
Вот только тяжело себе представить, что будет, если концептуальные ненормативные кольца РИНГО станут предметом массовых эпигонских повторений. Быть может, спустя время, кто-то усталый и философски настроенный закажет себе кольцо с надписями: «Все проходит епть»… «И это пройдет нах»…