Этот маленький альбомчик (французский вариант, выпущенный в 1997 году в Париже издательством “Abbeville”) легко помещается в руке. Серия “Petit Carre” (“Маленький квадрат”) - значится на корешке. Обычно так делают сувенирные книжки или карманные гиды для туристов. 288 страниц стиснуты между экспрессивной фотографией работы Ричарда Аведона и графическим портретом Джанни Версаче работы Карла Лагерфельда.
Обложка, как ей и положено, олицетворяет концепт издания - на лицевой стороне голый мужчина, в стремительном порыве оторвавшийся от земли, сжимает в простертой к небу руке развивающийся галстук. На задней стороне - тот, чье творчество сделало этот образ знаковым.
Маленький квадрат называется “Les sans-cravate” - “Без галстука” (если перевести точнее - “Мужчины без галстука”, если буквальнее - “Безгалстучники”). Крохотный иллюстрированный гид для тех, кто желает совершить прогулку в мир мужских образов Версаче... Почему “Без галстука”? Потому что именно это (как следует из включенного в книжку текста Ричарда Мартина) есть главный символ революции, произведенной Версаче в отношении образа современного мужчины.
Подкрепленный убедительным визуальным рядом культурологический пассаж альбома ведет от неприступно-закрытого образа мужчины прошлого к чувственно-свободному и открытому образу мужчины будущего. Галстук трактован как символ исторически устоявшейся патриархальной несвободы, как квинтэссенция формальной условности, довлеющей над мужчиной в современном буржуазном обществе. Соответственно, проделанное Версаче освобождение мужского образа от этого знакового атрибута - как своеобразная художественная революция взгляда на мужчину.
Для европейского восприятия концепция альбома прозрачна. Кризис мужчины в жизни и культуре старого света уже давно стал широко обсуждаемой темой. Поиск образа “нового мужчины” на фоне повсеместно торжествующего феминизма (особенно, если это поиск наглядными средствами моды) обречен на пристальное внимание. Мужчины чувствуют неладное. Сумма социальных достижений цивилизации, стремительная женская эмансипация и все более подкрепляемая наукой футурологическая интуиция необязательности мужского присутствия в мире заставляют мужчин нервничать. Мужчины ищут. Если завтра жизнь обойдется без мужчин, то это будет означать, что они плохо искали. Еще не в силах побороть инерцию многовековой социально-ролевой традиции, они уже внимательно ловят знаки собственной нужности в эстетическом пространстве. И тут как нельзя кстати исполненный солнечной щедрости романский гений Версаче.
Мастерские фотоизображения, наполняющие “Маленький Квадрат”, складываются в занятный мета-образ: молодой мужчина, в расцвете своей телесной формы (которую невозможно скрыть даже женским платьем), не обремененный общественными обязательствами (и явно не испытывающий по этому поводу никаких комплексов), спокойный и самодостаточный (даже когда на голове у него пробитое стрелой яблоко, а за плечами влажный акваланг), обнаженный или полуобнаженный (даже если вокруг холодный заснеженный лес), предающийся простым и энергичным играм на свежем воздухе в антично-первозданных ландшафтах... Галстук подошел бы ему разве только в качестве набедреной повязки. И если в ряду фотографий и встречается галстук на обычном своем месте, то и он выглядит как обрывок лассо на шее сорвавшегося вольнолюбивого мустанга.
Вероятно, именно этот образ “освобожденного мужчины Запада” стал, благодаря Версаче, будоражить эстетически озабоченные умы по всему миру... Но о чем это? Как расшифровывается этот художественный мессадж? Попытка снабдить иконографический ряд альбома реперными точками в виде образцов классической живописи и “безгалстучных” фотографий Пикассо, Шагала, Кокто, Хэмингуэя, а также других (ныне здравствующих) культурных героев вроде Стинга или Брюса Уиллиса, объясняет лишь то, что тема “мужчины без галстука” тянет за собой достаточно длинный исторический шлейф. Но в чем же непосредственный актуальный смысл версачевской концепции мужчины? Чего ищет натренированный европейский глаз в этих доходящих едва ли не до сладко-кичевой умиротворенности, но все же притягательных образах?
Возникает сомнение - возможно ли прорваться к пониманию этого сквозь густой туман российской ментальности? Ведь для нас формула “sans-cravate” применительно к мужской свободе наполнена не столько эстетическими, сколько социально-историческими кодами. Мы привыкли, что сегодня “безгалстучность” есть всего лишь формальный маркер ситуации, когда мужчина (он же социально-исторический персонаж) подается в чуть менее официозном, чем обычно, виде.
Телевидение научило нас, что встреча политиков “без галстуков” или появление в телепередаче “героя без галстука” вовсе не означают, что мы увидим мужчин, вольно обнаживших грудь, подобно моделям Версаче. В то же время символическая трактовка галстука имеет у нас свою традицию и включает сложные парадоксальные значения, весьма мутные для европейского восприятия.
Для нас мужчины в галстуках - это и Пушкин, и Путин, и Леннон, и Ленин. В разряде же “Les sans-cravate” числятся не только лорд Байрон или Маяковский, но и Сталин с Че Геварой и Мао Цзе-Дуном. Любуясь столетней давности фотографией видного мужчины Петра Аркадьевича Столыпина, мы с особым вниманием разглядываем его галстук... Ведь мы еще в школе слышали, что этот галстук как-то связан с темой свободы. Портреты декабристов заставляют нас видеть в повязанных на их шеи галстуках нечто большее, чем деталь мужского костюма прошлого (ах нет - уже позапрошлого!) века.
Мужчины, созданные дизайнерской интуицией Джанни Версаче совсем не похожи на образы, в которых мы привыкли видеть драматический накал борьбы за свободу. Они не борются. Их спокойное единение с пространством, их окружающим, свидетельствует, что они уже свободны. Они не помнят своего несвободного прошлого, если таковое вообще когда-нибудь было. Пожалуй, лишь незамутненная идеологическим пафосом борьбы детская память в состоянии восстановить этот удивительный и чистый дух легкого обретения свободы... Когда выбежав из школы на весеннюю улицу, срываешь с шеи красный пионерский галстук и, засунув его поглубже в карман, несешься в зеленеющий парк гонять мяч с такими же, как ты, свободолюбивыми балбесами.
Наверно, именно в ощущении свободы от прошлого, от долгой и тяжеловесной мужской истории человечества кроется расшифровка художественного послания Версаче. Прочтут ли его мужчины? Версаче, как известно, любил мужчин. Версаче, как известно, убил мужчина. Носил ли убийца галстук?.. Возможно. Но вряд ли здесь есть какая-то связь. На лагерфельдовский портрет Версаче, что на обложке “маленького квадрата”, наползает вездесущий штрих-код. Чем не рисунок для галстука? Версаче наверняка воспользовался бы идеей. Ведь он был такой “отвязный” дизайнер! Совершенно “sans-cravate”...
Обложка, как ей и положено, олицетворяет концепт издания - на лицевой стороне голый мужчина, в стремительном порыве оторвавшийся от земли, сжимает в простертой к небу руке развивающийся галстук. На задней стороне - тот, чье творчество сделало этот образ знаковым.
Маленький квадрат называется “Les sans-cravate” - “Без галстука” (если перевести точнее - “Мужчины без галстука”, если буквальнее - “Безгалстучники”). Крохотный иллюстрированный гид для тех, кто желает совершить прогулку в мир мужских образов Версаче... Почему “Без галстука”? Потому что именно это (как следует из включенного в книжку текста Ричарда Мартина) есть главный символ революции, произведенной Версаче в отношении образа современного мужчины.
Подкрепленный убедительным визуальным рядом культурологический пассаж альбома ведет от неприступно-закрытого образа мужчины прошлого к чувственно-свободному и открытому образу мужчины будущего. Галстук трактован как символ исторически устоявшейся патриархальной несвободы, как квинтэссенция формальной условности, довлеющей над мужчиной в современном буржуазном обществе. Соответственно, проделанное Версаче освобождение мужского образа от этого знакового атрибута - как своеобразная художественная революция взгляда на мужчину.
Для европейского восприятия концепция альбома прозрачна. Кризис мужчины в жизни и культуре старого света уже давно стал широко обсуждаемой темой. Поиск образа “нового мужчины” на фоне повсеместно торжествующего феминизма (особенно, если это поиск наглядными средствами моды) обречен на пристальное внимание. Мужчины чувствуют неладное. Сумма социальных достижений цивилизации, стремительная женская эмансипация и все более подкрепляемая наукой футурологическая интуиция необязательности мужского присутствия в мире заставляют мужчин нервничать. Мужчины ищут. Если завтра жизнь обойдется без мужчин, то это будет означать, что они плохо искали. Еще не в силах побороть инерцию многовековой социально-ролевой традиции, они уже внимательно ловят знаки собственной нужности в эстетическом пространстве. И тут как нельзя кстати исполненный солнечной щедрости романский гений Версаче.
Мастерские фотоизображения, наполняющие “Маленький Квадрат”, складываются в занятный мета-образ: молодой мужчина, в расцвете своей телесной формы (которую невозможно скрыть даже женским платьем), не обремененный общественными обязательствами (и явно не испытывающий по этому поводу никаких комплексов), спокойный и самодостаточный (даже когда на голове у него пробитое стрелой яблоко, а за плечами влажный акваланг), обнаженный или полуобнаженный (даже если вокруг холодный заснеженный лес), предающийся простым и энергичным играм на свежем воздухе в антично-первозданных ландшафтах... Галстук подошел бы ему разве только в качестве набедреной повязки. И если в ряду фотографий и встречается галстук на обычном своем месте, то и он выглядит как обрывок лассо на шее сорвавшегося вольнолюбивого мустанга.
Вероятно, именно этот образ “освобожденного мужчины Запада” стал, благодаря Версаче, будоражить эстетически озабоченные умы по всему миру... Но о чем это? Как расшифровывается этот художественный мессадж? Попытка снабдить иконографический ряд альбома реперными точками в виде образцов классической живописи и “безгалстучных” фотографий Пикассо, Шагала, Кокто, Хэмингуэя, а также других (ныне здравствующих) культурных героев вроде Стинга или Брюса Уиллиса, объясняет лишь то, что тема “мужчины без галстука” тянет за собой достаточно длинный исторический шлейф. Но в чем же непосредственный актуальный смысл версачевской концепции мужчины? Чего ищет натренированный европейский глаз в этих доходящих едва ли не до сладко-кичевой умиротворенности, но все же притягательных образах?
Возникает сомнение - возможно ли прорваться к пониманию этого сквозь густой туман российской ментальности? Ведь для нас формула “sans-cravate” применительно к мужской свободе наполнена не столько эстетическими, сколько социально-историческими кодами. Мы привыкли, что сегодня “безгалстучность” есть всего лишь формальный маркер ситуации, когда мужчина (он же социально-исторический персонаж) подается в чуть менее официозном, чем обычно, виде.
Телевидение научило нас, что встреча политиков “без галстуков” или появление в телепередаче “героя без галстука” вовсе не означают, что мы увидим мужчин, вольно обнаживших грудь, подобно моделям Версаче. В то же время символическая трактовка галстука имеет у нас свою традицию и включает сложные парадоксальные значения, весьма мутные для европейского восприятия.
Для нас мужчины в галстуках - это и Пушкин, и Путин, и Леннон, и Ленин. В разряде же “Les sans-cravate” числятся не только лорд Байрон или Маяковский, но и Сталин с Че Геварой и Мао Цзе-Дуном. Любуясь столетней давности фотографией видного мужчины Петра Аркадьевича Столыпина, мы с особым вниманием разглядываем его галстук... Ведь мы еще в школе слышали, что этот галстук как-то связан с темой свободы. Портреты декабристов заставляют нас видеть в повязанных на их шеи галстуках нечто большее, чем деталь мужского костюма прошлого (ах нет - уже позапрошлого!) века.
Мужчины, созданные дизайнерской интуицией Джанни Версаче совсем не похожи на образы, в которых мы привыкли видеть драматический накал борьбы за свободу. Они не борются. Их спокойное единение с пространством, их окружающим, свидетельствует, что они уже свободны. Они не помнят своего несвободного прошлого, если таковое вообще когда-нибудь было. Пожалуй, лишь незамутненная идеологическим пафосом борьбы детская память в состоянии восстановить этот удивительный и чистый дух легкого обретения свободы... Когда выбежав из школы на весеннюю улицу, срываешь с шеи красный пионерский галстук и, засунув его поглубже в карман, несешься в зеленеющий парк гонять мяч с такими же, как ты, свободолюбивыми балбесами.
Наверно, именно в ощущении свободы от прошлого, от долгой и тяжеловесной мужской истории человечества кроется расшифровка художественного послания Версаче. Прочтут ли его мужчины? Версаче, как известно, любил мужчин. Версаче, как известно, убил мужчина. Носил ли убийца галстук?.. Возможно. Но вряд ли здесь есть какая-то связь. На лагерфельдовский портрет Версаче, что на обложке “маленького квадрата”, наползает вездесущий штрих-код. Чем не рисунок для галстука? Версаче наверняка воспользовался бы идеей. Ведь он был такой “отвязный” дизайнер! Совершенно “sans-cravate”...